Звезду! Суворову Александру Васильевичу...

Валерий Дуров

Лишь в возрасте 29 лет подполковнику Суворову удалось впервые принять участие в сражении — в знаменитой Кунерсдорфской битве 1 августа 1759 года. Тогда считавшиеся лучшими в Европе прусские войска под командованием короля Фридриха Великого потерпели сокрушительное поражение от русской армии. После этого Суворов участвовал еще в нескольких сражениях Семилетней войны, был ранен и контужен и продолжал неторопливое продвижение по служебной лестнице. 26 августа 1762 года его производят в полковники, в 1768 году — в бригадиры, а 1 января 1770-го он получает чин генерал-майора. Заметим, что до сих пор сорокалетний генерал не имел ни одной награды.

Впрочем, одну он заработал, еще будучи юным капралом. Однажды, находясь в карауле в Петергофе, молодой Суворов так ловко отдал честь прогуливавшейся по саду императрице Елизавете, что удивленная дочь Петра Великого остановилась и протянула ему серебряный рубль. «Государыня, не возьму, — отвечал ей почтительно капрал, — закон запрещает солдату брать деньги, стоя на часах». Императрица положила монету у ног часового: «Возьми, когда сменишься». А. В. Суворов не раз говорил впоследствии, что никогда никакая другая награда не порадовала его так, как эта, первая, полученная за отличное знание солдатской службы.

30 сентября 1770 года генерал-майор А. В. Суворов получает свою первую официальную награду — орден Св. Анны. Она застала Суворова в Польше, где он командовал бригадой русских войск в составе трех пехотных полков. Децентрализация власти, малочисленная и слабая армия, бесконечные интриги и междоусобия магнатов и шляхты, пекущихся лишь о своих личных интересах, вели Польшу к развалу, что угрожало ей полной потерей независимости.

В этих условиях в Польшу были введены русские войска, в том числе и бригада Суворова. В нескольких сражениях суворовские полки разбили шляхту. Не помогло и то, что на помощь конфедератам прибыл уже знаменитый в то время французский генерал Ш.-Ф. Дюмурье. 10 мая 1771 года при Ландскроне войска Суворова нанесли решительное поражение полякам, которыми командовал француз.

19 августа 1771 года Суворов был награжден третьей степенью самого почетного русского боевого ордена — Св. Георгия (2). Орден, учрежденный в 1769 году, имел четыре степени, и награждения им должны были производиться в строгом порядке — от низшей степени к более высокой. Суворов же, вопреки правилам, был удостоен сразу 3-й степени, которую до него имели всего 33 человека. В это время генералу пошел 42-й год.

Новые победы в Польше, такие, как сражение при Столовичах 12 сентября 1771 года, когда был разгромлен 4-тысячный отряд гетмана графа Огинского, потерявший только убитыми 500 человек (наши потери — 8 убитых), а также взятие Краковского замка, принесли Суворову новые награды. За Столовичи 20 декабря 1771 года он был отмечен орденом Св. Александра Невского. Орден предназначался лицам, имевшим генеральский либо соответствующий ему гражданский чин. За взятие Краковского замка особым рескриптом Екатерины II от 12 мая 1772 года Суворову была выдана тысяча червонцев, а также 10 тысяч рублей для раздачи другим участникам операции.

В самом конце 1772 года А. В. Суворов возвращается в Петербург, а уже в апреле 1773-го отправляется на новый театр военных действий — турецкий. Там с 1768 года шла война с Османской империей за выход России к Черному морю.

Александр Васильевич получил в командование небольшой отряд пехоты в 500 человек и расположился с ним на берегу Дуная, напротив турецкой крепости Туртукай. Ему удалось успешно отбить нападение турок, неожиданно переправившихся через реку в ночь на 9 мая. «На здешней стороне мы уже их и побили», — сообщал Суворов в тот же день. Он решил сам перебраться на вражеский берег и произвести «поиск» — разведку боем.

Темной ночью 10 мая, то есть сразу же после отбития турецкой атаки, маленький отряд Суворова неожиданно атаковал и захватил крепость и город Туртукай. Победители с минимальными потерями (сам Суворов был в сражении контужен) на рассвете вернулись в свой лагерь.

Этот «поиск» Суворов предпринял самовольно, но его успех заставил командование предложить генералу осуществить новую разведку боем за Дунаем. В ночь на 17 июня отряд Суворова снова переправился на противоположный берег реки и нанес новое поражение туркам, к этому времени восстановившим укрепления и усилившим гарнизон Туртукая. И в этом бою, несмотря на то что численное превосходство вновь было на стороне турок, русские после упорного сопротивления врага захватили его лагерь, полтора десятка орудий, много речных судов и другие трофеи. При этом более тысячи турецких солдат было убито.

30 июля 1773 года за победы при Туртукае именным рескриптом Екатерины II Суворов был отмечен новой наградой. В рескрипте говорилось: «Нашему генерал-майору Суворову. Произведенное вами храброе и мужественное дело, с вверенным вашему руководству деташементом, при атаке на Туртукай, учиняет вас достойным к получению отличной чести и нашей монаршей милости по узаконенному от нас статуту военного ордена святого великомученика и победоносца Георгия. А потому мы Вас во второй класс сего ордена всемилостивейше жалуем и, знаки оного вручая, повелеваем вам на себя возложить и крест носить на шее по установлению нашему...»

Генерал-майор Суворов стал восьмым кавалером ордена Георгия второго класса (степени).

В других сражениях с турками Суворов одерживал новые победы, всегда меньшими силами разбивая многочисленного противника. В боях при Гирсове (менее 3 тысяч русских против 11 тысяч турок), при Козлудже (соответственно 8 тысяч против 30) турецкие войска были разгромлены. «Совершенная победа при Козлудже», как писал об этом сам Александр Васильевич в автобиографии, окончательно сломила боевой дух противника. Спустя ровно месяц после этого сражения, 10 июля 1774 года, был заключен Кючук-Кайнарджийский мир между Россией и Турцией.

В первую годовщину мира, 10 июля 1775 года, были розданы многочисленные награды. Отметили и генерал-поручика (этот чин он получил в марте 1774 года) Суворова, на этот раз золотой шпагой, украшенной алмазами. В рескрипте, полученном Суворовым по случаю награждения, его заслуги оценены, пожалуй, слишком кратко — «за службу его». Награждение боевым оружием издавна практиковалось на Руси. Но до 1775 года всего 18 генералов русской службы имели почетное золотое оружие, украшенное бриллиантами.

Заключение мира с турками позволило правительству сосредоточить свои усилия на подавлении народного бунта под руководством Емельяна Пугачева. Суворова посылают в Поволжье. Преследуя в степи самого Пугачева, он почти настиг его, но неожиданно для многих вождь восстания был выдан его сообщниками коменданту Яицкого городка (будущий Уральск). Суворову оставалось лишь доставить «злодея» в Симбирск. Именно по его предложению Пугачева посадили в железную клетку. 1 октября Суворов сдал арестованного командовавшему всеми правительственными силами в регионе графу П. И. Панину. Тогда же Панин в донесении императрице сообщал: «Неутомимость и труды Суворова выше сил человеческих». О своих дальнейших действиях по усмирению восстания Суворов пишет в автобиографии: «В следующее время моими политическими распоряжениями и военными маневрами буйства башкирцев и иных без кровопролития сокращены». За участие в этих событиях Александр Васильевич получил от Екатерины II две тысячи червонцев.

После заключения Кючук-Кайнарджийского мира Крымское ханство стало считаться формально независимым от Турции. Лишь в отношении религии султан оставался главой татарского населения ханства. Но турки, вопреки договору, не оставляли попыток вернуть себе Крым. Требовалось, избегая военных столкновений, пресечь турецкие посягательства на Крым. Выполнить эту миссию правительство поручило Суворову.

В апреле 1778 года он прибыл в Крым. Именно в это время Турция двинула войска в направлении Крымского полуострова, а в Черном море появился турецкий флот. Перед Суворовым встала нелегкая задача — не пустить турок в Крым и при этом не применять силу. Даже П. А. Румянцев, веривший в дипломатический талант Суворова, на этот раз сомневался в успехе дела. Он писал Потемкину: «Как господин Суворов ни говорлив и ни податлив, то не поссорились бы они (с турками. — В. Д.), а после и не подрались».

Но сомнения Румянцева были напрасны. Суворов скрытно расположил на берегах самой удобной для стоянки судов в Крыму Ахтиарской бухты (там, где вскоре будет заложен им же порт Севастополь) русские пикеты с приказанием не допускать на берег турок. Пользуясь самыми разнообразными предлогами — то ссылками на карантинные правила, то на чуму, то на засуху, русские пикеты пресекали любые попытки турок сойти на берег, чтобы пополнить запасы продовольствия и воды.

На многочисленные просьбы турецких военачальников Суворов дипломатично отвечал, не скупясь на хвалебные эпитеты в адрес своих корреспондентов: «Экземпляр (то есть образец, пример. — В. Д.) вельмож Оттоманской Порты, столб великого народа магометанского, трапезондский и эрзерумский губернатор, Гаджи-Али-паша, и адмирал морского флота Гассан-паша, знаменитые и степенные приятели мои, коих конец да будет благ... Нахожу сказать мое удивление прибытию вашему в близкие к российским войскам места в такое время, когда флот ваш весь заражен смертоносной язвой (в это время в Турции была отмечена вспышка чумы. — В. Д.). Европейские узаконения вам известны: во охранение от столь предвредной заразы, учрежденный карантин не позволяет отнюдь ни под каким предлогом спустить на берег ни одного человека из ваших кораблей».

Турецкие корабли, на которых кончились запасы пресной воды, постояв еще некоторое время у крымского берега, вынужден был вернуться в Константинополь.

«За вытеснение турецкого флота из Ахтиарской гавани и от Крымских берегов воспрещением свежей воды и дров» Екатерина II наградила Суворова золотой, украшенной бриллиантами табакеркой с ее портретом.

Но на этом испытания дипломатических талантов генерала Суворова не кончились. Будучи командиром Крымского корпуса русских войск, он выполнил еще одну нелегкую миссию — вывод из Крыма христиан и поселение их в Приазовье. Этой мерой достигались одновременно две цели: крымский хан, обложивший христиан непомерными налогами, лишался значительной части своих доходов, а Приазовский край получал новые людские резервы.

В конце 1779 года А. В. Суворова вызвали в Петербург, где его приняла Екатерина II. В конце аудиенции она сняла со своего платья бриллиантовую звезду ордена Александра Невского и пожаловала ее генералу.

В апреле 1783 года особым манифестом Крым был присоединен к России. Таланты Суворова — воина и дипломата — снова понадобились на юге, чтобы привести к присяге кочевые племена. Любопытны указания генерала своим подчиненным по подготовке торжеств: «...Учинить общее собрание народных мурз, эфендиев, наджиев, агов и муллов духовных, изготовя алкоран... Сих чиновников с старшими и при них находящимися привесть торжественно к присяге по их обычаям, при восклицании, пальбе из пушек и мелкого ружья. После того ж часу начните великолепное празднество по вкусу сих народов, прибавьте к тому приличное военное увеселение до глубокой ночи и продолжите парадирование войск по вашему усмотрению».

Этот прогрессивный акт, ставший важной вехой в истории кочевых народов, был осуществлен без инцидентов, в чем главная заслуга, несомненно, принадлежала А. В. Суворову. 28 июля 1783 года «за присоединение разных кубанских народов к Российской Империи» он был награжден орденом Св. Владимира 1-й степени.

Орден Св. Владимира, учрежденный 22 сентября 1782 года, имел четыре степени и давался как за военные, так и за гражданские заслуги. Награждение Суворова сразу первой, высшей степенью этого ордена явилось признанием необычайной важности выполненной им миссии.

В 1787 году началась новая русско-турецкая война. 18-тысячному корпусу генерал-аншефа Суворова (этот новый чин «полного» генерала был присвоен ему в 1786 году) предстояло охранять побережье от устья Буга до Перекопа.

В первый год войны основные военные действия развернулись вокруг русской крепости Кинбурн, которая затрудняла туркам вход в Днепр. 1 октября под прикрытием 600 орудий флота на Кинбурнскую косу высадился 5-тысячный турецкий отряд. Суворов велел не отвечать на огонь противника, говоря: «Пусть все вылезут», и спокойно пошел к обедне. Уверенность начальника передалась и подчиненным. Лишь когда весь турецкий десант высадился, Суворов приказал контратаковать его. Бой был тяжелым. Полуторатысячный русский отряд бросился в атаку и, несмотря на жестокий артиллерийский огонь с турецких кораблей, стал теснить врага. Суворов получил ранение в руку, но, наскоро перевязанный, продолжал руководить сражением. Лишь третья контратака, в которую, как и в первые две, Суворов лично вел своих подчиненных, увенчалась успехом. «Оставалась узкая стрелка косы до мыса сажен сто, — писал А. В. Суворов, — мы бросили неприятеля в воду за его эстакад. Артиллерия наша, под руководством капрала Михайлы Борисова Шлиссельбургского полку, его картечами нещетно перестреляла».

Для награждения нижних чинов, участвовавших в бою, были отчеканены серебряные медали с надписью: «Кинбурн 1 октября 1787 года». Медаль эта крайне редка, несмотря на то, что непосредственно в сражении участвовало более четырех тысяч солдат и казаков, исключая убитых. Вопреки принятой тогда в России практике поголовного награждения всех солдат — участников того или иного важного сражения особой медалью, это был единственный для XVIII века случай раздачи солдатских медалей только 20 особо отличившимся воинам, выбранным самими же солдатами. «Оные, — писал Суворов, представляя список награждаемых, — того яко наидостойнейшие, их корпусами избраны единогласно».

Остальные нижние чины получили денежное вознаграждение, которое опять же разнилось в зависимости от степени участия в Кинбурнской виктории. Ограничение в данном случае числа награжденных медалями преследовало цель повысить ценность награды, превратив ее из медали «за участие» в знак отличия «за отменную храбрость». Такой награды для солдат в то время в России еще не было. Она появилась позднее, в XIX веке.

Офицеры, отличившиеся в Кинбурнском сражении, по личному представлению Суворова были награждены орденами и чинами, сам Александр Васильевич отмечен высшим российским орденом Андрея Первозванного, а также алмазным плюмажем на шляпу в виде буквы «К» (Кинбурн). В столице по случаю победы палили из пушек, в церквах совершали благодарственные молебны с упоминанием имени Суворова.

В следующем, 1788 году во время долгой и тяжелой осады Очакова, которой руководил Г. А. Потемкин, Суворов, поступивший в его распоряжение, пытался решить дело штурмом, говоря: «Одним смотреньем крепости не возьмешь». Он даже попробовал завязать сражение, надеясь, что остальная армия разовьет его успех. Но в бою основные русские силы его не поддержали. Очаков был взят лишь 6 декабря 1788 года. Его осада стоила неимоверно дорого русской армии.

В 1789 году Суворов получил в командование семитысячный отряд, с которым должен был прикрывать левый берег реки Прут и в случае необходимости оказывать помощь основным силам русских под командованием генерал-аншефа Н. В. Репнина или же войскам союзных австрийцев, 18-тысячный корпус которых располагался неподалеку от суворовского лагеря. В нескольких десятках километров от войск союзников было сосредоточено 30 тысяч турок под командованием Осман-паши. Турецкий командующий намеревался разбить противника поодиночке, начав с австрийцев. Разгадав его намерение, Суворов предложил принцу Кобургскому свой план: не дожидаясь наступления врага, самим разгромить его. План был принят, и после соединения 19 июля русско-австрийский корпус пошел в наступление, а 21 июля при Фокшанах после десятичасового боя разбил турок.

Менее чем через два месяца, 11 сентября, тот же русско-австрийский отряд в новом сражении на реке Рымник разгромил 100-тысячную армию турок под командованием самого великого визиря. До сих пор источники спорят о числе убитых турок. Их данные колеблются между 6 и 20 тысячами человек. Русско-австрийский корпус потерял около 700 человек.

За эту двойную победу на Суворова посыпался буквально дождь наград. Он получил знаки уже имевшегося у него ордена Андрея Первозванного, но украшенные бриллиантами, новую золотую шпагу с бриллиантами и «с надписью сего дела», первую степень боевого ордена Св. Георгия (до Суворова ее получили лишь пять человек: генерал-аншефы П. А. Румянцев-Задунайский, А. Г. Орлов и П. И. Панин в 1770 году, В. М. Долгоруков-Крымский в 1771 и генерал-фельдмаршал Г. А. Потемкин-Таврический в 1788 году), а также графское достоинство и почетную приставку к фамилии «Рымникский»; позднее — бриллиантовые эполет и перстень.

По поводу награждения Суворова Екатерина II писала Г. А. Потемкину: «Хотя целая телега с бриллиантами уже накладена, однако, кавалерии Егорья (Георгия. — В. Д.) большого креста посылаю по твоей просьбе, он (Суворов. — В. Д.) того достоин».

Река Рымник(2) положила начало громкой всеевропейской известности полководца. Австрийский император за эту победу послал ему золотую, украшенную бриллиантами табакерку со своим портретом и диплом на титул графа Священной Римской империи.Но сам Суворов, разбив с небольшими силами в генеральных сражениях главные соединения противника (в то время как основная русская армия, вернее, две огромные армии общей численностью более 110 тысяч под командованием Потемкина практически бездействовали), понимал, что славу блистательных побед он должен разделить с рядовыми солдатами и офицерами. Он трижды посылал Потемкину списки отличившихся, сопровождая их такими словами: «Другой список тоже немал, но где меньше войска, там больше храбрых». Однако его солдаты так и остались без наград. Суворов, желая хоть как-то отметить солдат, победивших в решающих битвах, построил войска в каре и каждому солдату выдал по лавровой ветви. Александр Васильевич произнес речь, в которой благодарил их за подвиги.

Главной задачей русских войск в кампании 1790 года было взятие сильнейшей турецкой крепости Измаил. Штурм крепости, которым руководил А. В. Суворов, начался ранним утром 11 декабря и продолжался до темноты. Уже вечером того же дня Суворов докладывал Потемкину: «Нет крепче крепости, ни отчаяннее обороны как Измаил, падшей... кровопролитным штурмом!» «Все чины войск мне вверенных, соответствуя толь ревностно заслужили славу и воспримут достойное воздаяние заслуге», — писал Суворов, представляя большой список, включавший несколько сотен фамилий особо отличившихся при штурме генералов, офицеров и сержантов. Многие командиры были награждены орденами, золотыми шпагами, а те из офицеров, кто не удостоился ордена, получили право носить особой формы золотой крест на Георгиевской ленте, наподобие Очаковского, с надписью на одной стороне «За отменную храбрость», а на другой — «Измаил взят декабря 11 1790». Все нижние чины, участвовавшие в измаильском штурме, получили серебряные овальные медали на Георгиевских лентах с вензелем императрицы Екатерины II и надписью «За отменную храбрость при взятье Измаила декабря 11 дня 1790».

Суворов, рассчитывавший на звание генерал-адъютанта, его не получил, а был произведен в подполковники Преображенского полка (полковником преображенцев традиционно считался император или императрица, в данном случае Екатерина II), и в его честь была выбита медаль. На ее лицевой стороне изображен портрет полководца в накинутой на плечи львиной шкуре (атрибут Геракла), на оборотной — труба славы, перекрещенная с лавровой ветвью, и венок из дубовых листьев, к которому подвешены четыре щита с надписями: «Кинбурн», «Рымник», «Фокшаны» и «Измаил». Суворовская медаль сочетала в себе свойства персональной награды полководцу (один экземпляр предназначался ему лично) и памятной медали, которая должна была прославлять такое важное событие, как взятие Измаила.

Суворов в одном из писем признался: «Чувствую непрестанно, что я за Измаил худо награжден, сколько ни философствую». И позже он по этой же причине вспоминал свой, может быть, самый большой подвиг с оттенком обиды: «Стыд Измаильский из меня не исчез».

За несколько дней до официального празднества, данного в Таврическом дворце по случаю взятия Измаила, Потемкин отправил Суворова подальше от столицы, в Финляндию. Сделано это было хитро (формально сама Екатерина II сказала полководцу: «Вы будете мне крайне нужны в Финляндии»). Александр Васильевич, прекрасно понимавший всю подоплеку этого, уже на следующий день, не опускаясь до каких либо объяснений, прибыл в Выборг.

Последующие полтора года выдающийся полководец занимался строительством оборонительных сооружений на Севере, в то время как основные события жизни государства происходили на юге (завершалась вторая русско-турецкая война) и на западе, в Польше. В одном из писем Суворов с отчаянием пишет: «Баталия мне покойнее, нежели лопата извести и пирамида кирпичей». Но все его просьбы и рапорты оставались без последствий. Лишь когда в Польше поднялось восстание под руководством Тадеуша Костюшко и создалась реальная угроза разгрома русских войск, вспомнили о непобедимом графе Рымникском.

Суворов прибыл в Польшу осенью 1794 года. В двух сражениях 6 и 8 сентября при монастыре Крупчицы и у Бреста он с 11-тысячным корпусом разбивает 16-тысячный отряд поляков и вносит резкий перелом в ход всей кампании.

За эти сражения Суворов был отмечен алмазным бантом к шляпе и еще одной, необычной наградой — тремя пушками, захваченными в первом из боев.

Апогеем кампании явилось взятие 24 октября войсками А. В. Суворова Праги, укрепленного предместья Варшавы. После нескольких часов штурма польская столица капитулировала, причем на весьма мягких условиях — все польские войска, сдавшие оружие, распускались по домам, неприкосновенность жизни и имущества граждан гарантировалась самим А. В. Суворовым. Жители Варшавы сразу же оценили гуманизм и миролюбие русского полководца, свидетельством чего стала поднесенная ими Суворову золотая, украшенная эмалью табакерка с надписью: «Варшава своему избавителю».

За штурм Праги Суворов наконец получил долгожданный фельдмаршальский жезл, украшенный бриллиантами. Теперь он становился независимым от большинства других коллег, получив право командовать многими из них, имевшими «старшинство» в чине генерал-аншефов (то есть произведенными в полные генералы ранее Александра Васильевича). Одновременно король Пруссии прислал Суворову знаки ордена Красного Орла и высшего прусского ордена Черного Орла, а австрийский император пожаловал ему свой портрет, украшенный бриллиантами.

Все офицеры — участники штурма Праги, не отмеченные орденами, получили право ношения особого золотого креста на Георгиевской ленте. Серебряная ромбовидная медаль с надписью «За труды и храбрость при взятье Праги октября 24 1794 г.» на красной ленте ордена Св. Александра Невского предназначалась для нижних чинов, «как в сем штурме мужественно подвизавшихся, так и прочих, кои в течение действий оружия нашего на укрощение мятежа в Польше произведенных находилися в разных сражениях», говорилось в именном императорском указе от 1 января 1795 года.

В 1796 году умершую Екатерину II сменил на престоле сын, Павел I, еще при жизни матери ненавидевший все связанное с ее именем и теперь рьяно уничтожавший все лучшее, что было при ней создано. Насаждая новые, прусские порядки, «отработанные» им еще при жизни матери на своих «гатчинских» войсках, Павел подавлял в армии все прогрессивное и национальное. Жестокие, неоправданные наказания вперемежку с неожиданными милостями стали обычным явлением. Очень точно пишет об этом времени Н. М. Карамзин: «Награда утратила свою прелесть, наказание — сопряженный с ним стыд!»

Вскоре и Суворов почувствовал вздорный характер нового императора. После нескольких мелочных придирок к фельдмаршалу Павел уволил его в отставку, «так как войны нет и ему делать нечего». Едва успев доехать до своего имения в Кобрине, Суворов снова подвергся наказанию: его сослали в село Кончанское под надзор местного начальства.

Чтобы покончить с «неистовой французской республикой», угрожавшей всей монархической системе в Европе, к границам Франции в начале 1799 года должна была двинуться огромная объединенная русско-австрийская армия, насчитывавшая 320 тысяч человек. Сознавая, что борьба предстоит тяжелая, оба императора, русский и австрийский, главнокомандующим назначили Суворова.

Сразу по приезде Суворова в Петербург Павел наградил фельдмаршала большим крестом привнесенного им в русскую наградную систему ордена Св. Иоанна Иерусалимского (Мальтийский орден).

Прибыв в Вену, где австрийский император Франц I присвоил ему звание фельдмаршала своих войск, Суворов сразу почувствовал себя связанным необходимостью руководствоваться далеко не безупречными военными планами союзников. Кроме того, о каждом своем шаге он должен был заранее доносить Францу I.

Суворову всеми правдами и неправдами удалось в основном преодолеть навязываемую опеку, и в апреле 1799 года он в качестве главнокомандующего всеми союзными войсками в Северной Италии прибыл в Валеджо. Здесь Александр Васильевич в невиданно короткий срок поднял боеспособность австрийской армии, и 15-17 апреля в знаменитом трехдневном сражении при реке Адда союзники под его командованием нанесли поражение 28-тысячной французской армии генерала Ж. Моро. В двух последующих сражениях Суворов снова разбил противника: сначала армию генерала Ж. Макдональда при Треббии 6-8 июня и затем 4 августа при Нови — армию под командованием генерала Б. Жубера (убитого в самом начале сражения Жубера сменил уже разбитый ранее Суворовым Моро). В результате суворовских побед французские силы в Северной Италии были разгромлены.

За победу при Адде Суворов был награжден бриллиантовым перстнем с портретом Павла I, а за Треббию — бриллиантовым портретом императора для ношения на груди. В Рескрипте, сопровождавшем вторую награду, Павел писал: «Портрет мой на груди вашей да изъявит всем и каждому признательность Государя к великим делам своего подданного, Слава Богу, слава вам!» За Нови Александр Васильевич получил небывалую до этого награду. Павел отдал приказ, чтобы все русские войска, даже в его присутствии, отдавали Суворову почести, полагавшиеся лишь императору. К титулам Суворова добавился еще один — князя Италийского. Итальянский поход принес ему и иностранные награды: сардинские ордена Благовещения и Свв. Маврикия и Лазаря.

В середине августа Александр Васильевич получил предписание от обоих императоров об отводе союзных войск в Швейцарию для соединения с находившимся там русским корпусом А. Римского-Корсакова. Начался новый этап в полководческой деятельности Суворова — знаменитый Швейцарский поход 1799 года.

Переход, совершенный для быстроты через Альпы, проходил в сложнейших условиях: предательское, по существу, поведение австрийских «союзников», постоянно не выполнявших свои обязательства, ежедневные стычки с неприятелем, часто переходившие в сражения (достаточно вспомнить известный бой за Чертов мост), сама природа, создававшая на пути русской армии неимоверные трудности, — все это преодолели суворовские «чудо-богатыри». «Русский штык, по выражению самого Суворова, прорвался сквозь Альпы», нанеся при этом французам потери, вчетверо превышавшие собственные.

Швейцарский поход стал достойным венцом подвигов А. В. Суворова. Знаменитейший и талантливейший из противников, французский генерал А. Массена, будущий маршал Франции, искренне признался, что отдал бы все свои походы за одну лишь швейцарскую эпопею русского полководца. 28 октября 1799 года за переход через Альпы Суворов получил звание генералиссимуса всех российских войск. До него этой почести удостаивались в России только трое — воевода А. С. Шеин в конце XVII века, А. Д. Меншиков в 1727 году и принц Антон Ульрих Брауншвейгский в 1740 году, из них лишь Шеин за выдающееся военное отличие — взятие Азова в 1696 году. Получение высшего воинского звания Суворовым, выигравшим десятки сражений и не проигравшим ни одного, было закономерным признанием заслуг гениальнейшего полководца.

Добавим здесь, что, кроме того, особым распоряжением от 1 ноября 1799 года Военной коллегии было велено вести переписку с Суворовым не указами, как со всеми другими отечественными полководцами, а «сообщениями».

Одновременно Суворов удостаивается новых иностранных наград и почетных титулов, среди них австрийский военный орден Марии-Терезии 1-й степени, баварский орден Св. Губерта, французские королевские ордена (от находившегося в изгнании брата казненного Людовика XVI герцога д’Артуа), Богородицы Кармельской и Св. Лазаря. Еще ранее он был возведен королем Сардинии в княжеское достоинство с почетным титулом «кузен короля» и с чином Великого фельдмаршала Сардинских войск.

Семидесятилетний полководец возвращался в Петербург героем. Его угасающие силы поддерживала мысль о том, что в столице победителей ждет торжественная встреча.

Но неожиданно все приготовления к торжественной встрече были отменены, и Суворову велено въехать в Петербург ночью. Этого он не смог пережить... 6 мая 1800 года, ровно 200 лет тому назад, величайший полководец всех времен скончался.

Хоронить Суворова, несмотря на императорскую немилость, вышел весь Петербург. Его могила в Александро-Невской лавре, на плите которой по собственной просьбе полководца выбито кратко: «Здесь лежит Суворов», и сегодня является местом, куда стремится каждый приезжающий в Санкт-Петербург.

ПРИМЕЧАНИЯ

Статья из журнала «Родина» № 4’2000г.